— А двух не снимут?
— Снимут. Но с шумом. Если только против нас не… Ага! — Богданов расплылся в улыбке, глядя куда-то через плечо собеседнику. — Вот и наша Маша.
Мария Чернышева, начальник службы санитарии и по совместительству его любимая, шла по доскам тротуара, стараясь не запачкать сапожки в жидкой грязи.
— Здравствуй, солнышко, — приветствовал ей Владимир.
Она привстала на цыпочки, чтобы поцеловать его. В противоположность фамилии, она была такой же светловолосой, как он, с прической в стиле «французский выщип», в не совсем облегающих, но и не мешковатых джинсах — тот максимум элегантности, который женщина могла себе позволить в новом мире.
— Вы мне тут работку подкинули? — спросила она, с завистью косясь на пачку сигарет, исчезавшую в кармане Петра. Владимир ей дымить запрещал.
— Да принесла нелегкая одного робинзона. Проверь его по всей схеме, а потом промаринуй в карантине с пару недель. Тебе же нужен был человек, чтоб на территории порядок навести? Потом найдем ему работу. А вообще, со следующего месяца ты будешь заниматься детишками. То бишь педиатрией.
Естественно, это было не пожелание, а приказ.
— Пора кончать с приемом этих бродяг, — сказал бывший следователь, когда Маша, насвистывая, скрылась в здании.
— Предлагаешь выкидывать пинком под зад?
— Нет. Решать проблему окончательно. Иначе могут осесть рядом и промышлять воровством, а то и в банду сбиться. Был же случай.
— Помню. Этих гадов так всех и не поймали. Но может, не надо так радикально? Как тебе плакаты на дорогах? — предложил Богданов — «Путник, тебя здесь не ждут. Поверни назад и катись к едреной матери. Продолжишь идти в этом направлении — снайпер стреляет без предупреждения».
— Может вызвать обратный эффект, — пробормотал Масленников, затаптывая окурок. — А еще я бы прислушался к тому, что там Олег говорит про минное поле.
— Видишь ли, мины — это, конечно, полезно. Но ты разве забыл, что майор сказал? Про свежую кровь?
Петр тактично промолчал. Пополнение генофонда общины его, похоже, мало тревожило. Может, потому, что у него с молодой женой, забеременевшей еще в Убежище, уже был ребенок. А у Владимира с Машей, которым все недосуг было формально закрепить их отношения, после полугода совместной жизни — не было. И такая же картина была у каждой третьей пары. И хотя медицинское оборудование поисковики доставляли часто — от зубоврачебного до гинекологического, искусственное оплодотворение было за пределами их возможностей.
Пока они считали каждый кусок, демография не была центральной проблемой. И все же Демьянов говорил, что каждая семья должна родить двоих за пять лет только для воспроизводства. Просто потому, что мало кто из уцелевших сохранит репродуктивное здоровье после тридцати и мало кто доживет до шестидесяти. Им надо было уже думать о смене.
Иначе, если население упадет ниже планки в пару тысяч человек, не будет никакого разделения труда, а только натуральное хозяйство. Раз картошка, два картошка… И никакой механизации. Хоть Владимир и не хотел обрастать сопливыми оболтусами, но деваться было некуда.
Богданов и сам понимал, что пока их так мало, поддерживать уровень промышленной цивилизации будет трудно. Там, где каждый пашет от зари до зари, трудно содержать специалистов. Пока у общины был «жирок» в виде обученных при старом мире технарей, но среди них молодых было немного. Те все больше «менеджеры».
А новых учить — тут нужны и наставники, и время.
По поводу учебной программы для молодой поросли они в Совете выдержали серьезный спор. Все, включая самого Богданова, стояли за что-то вроде рабфаков и ликбезов с упором на практические навыки… Все остальное, что составляло багаж знаний «цивилизованного человека» — мол, по минимуму, или факультативно. Обойдутся, мол, без теоретической физики и того же английского…
Но внезапно они столкнулись с противодействием самого майора. Тот, хоть никогда не вы фанатом науки, сказал, что при наличии времени и специалистов — давать курс средней школы надо в довоенном объеме. Это мол, займет и молодежь, и не даст тем, кто хоть что-то знает, эти знания растерять.
В конце концов, сошлись на компромиссном варианте.
Нашли среди укрываемых директрису какой-то элитной гимназии. Но наблюдениям Богданова, она была стервой каких мало, но дело свое знала. Она и возглавила первое в новом мире учебное заведение. Штат подобрали довольно быстро. В свободное время даже сам майор иногда захаживал в школу прочитать лекцию-другую по ОБЖ. Сам Богданов несколько раз просвещал детишек по интересным вопросам довоенной геополитики.
Круглолицая, среднего роста, в параметры красоты она немного не укладывалась — но это картину не портило. Под шапочкой волосы у нее оказались светлые, но взгляд близко посаженных карих глаз был проницательным.
— Привет-привет. Я Маша.
— Здравствуйте.
На вид ей было лет двадцать пять. Она была симпатичной, но он предпочел бы, чтоб его осматривал кто-нибудь другой. Просто она заставила его вспомнить о том, о чем он уже начал забывать.
Что в его жизни до войны не хватало чего-то важного. Он ведь и тогда был один, как пес. Странно, но дремавшую память разбудила не она, а еще та, чья речь — живая или записанная на пленку — была передана по радиоволнам среди мертвого эфира. Если бы из приемника зазвучал мужской голос, он вряд ли пришел бы в этот город посреди пустыни.
За неполный год скитаний это практически не тревожило Данилова. Когда все силы идут на то, чтобы остаться в живых, все ненужное отсекается, так устроена психика и физиология. В первые дни и недели было слишком страшно, а потом, когда ад стал родным домом, стало слишком голодно.