Утро новой эры - Страница 25

Была и еще одна причина. Демьянову не хотелось подрывать моральный дух укрываемых. До этого большинство из них — те, что не участвовали в вылазках — никогда не видели мертвого города. Вот и пусть он останется для них смазанным пятном в свете фар и прожекторов. А для привала можно выбрать место попустыннее.

Здесь над каждым домом довлела гнетущая аура.

С непонятной тревогой всматривались люди из автобусов в черные провалы окон. Их провожал только ветер. Он, то шелестел полуистлевшими страницами журналов и газет, бумагами, вынесенными его порывом из офисного стола. То ронял с крыши лист шифера, который тут же с треском разлетался на тысячи осколков. То шуршал разорванными занавесками на безглазом окне — окне, которое выбил все тот же ветер. Медленно, методично, налетая раз за разом. То стукал изо всех сил дверью, словно давая выход бессильной ярости призраков.

Ветер придавал мертвым городам подобие чуждой жизни. Словно полтергейст, он просыпался в тот момент, когда люди меньше всего были к этому готовы, и всегда заставал их врасплох, заставляя поежиться или вздрогнуть от испуга. В его действиях чудилась чья-то затаенная злая воля. Он словно издевался над ними.

Все это заставило Настю вспомнить японские фильмы ужасов. В тех, в отличие от голливудских и европейских, не было рек крови и гор расчлененных трупов. Вместо этого в них была душная атмосфера необъяснимого ужаса, который давил зрителя как петля. Мир без Бога и дьявола, без добра и зла, не подчиняющийся законам логики и непостижимый для разума.

Здесь перед уцелевшими тоже был кошмарный фильм; будто призрак, вселившийся в телевизор. С таким бесполезно щелкать пультом, кнопкой «вкл», тянуться выдернуть шнур из розетки. Даже если сделать это, ужас не исчезнет — он останется по другую сторону экрана, и там будет ждать своего часа, глядя сквозь темное стекло. Рано или поздно с ним придется встретиться.

Она уже встречалась — в метро. Вряд ли хоть кто-то понимал, насколько глубока была эта рана. Она никому про это не рассказывала, даже ему.

Когда они оставили позади город-спутник Новосибирска, научный центр Кольцово, на лицах у всех было написано облегчение.

— Что-то вы скисли, товарищи, — прозвучал голос старшего по автобусу.

Это был один из параноиков. В недавнем бою ему прострелили ногу, и он временно стал небоеспособным.

— Шеф, ты не против? — хлопнул он по плечу водителя.

Тот пожал плечами: давай, мол. Выживатель достал из кармана куртки диск и поставил его в магнитолу. Нажал кнопку, и из динамиков полились песни ушедших лет. Это была хорошая подборка. Не попса, но и не альтернатива, просто русские песни, задушевные и честные; про поля и березы, про войну и про мирную жизнь, про дружбу нормальные человеческие чувства. И хотя они знали, что те, кто их пел, мертвы, если только им не повезло так же, как им самим, от этой музыки на душе у беглецов стало легче и спокойнее. А скоро они уже засыпали, укачиваемые словами и музыкой из другой эпохи и ровным течением дороги. По обеим сторонам ее, наконец, закончился постурбанистический пейзаж, и потянулась серая и сирая Западносибирская равнина, где ничто не напоминало о том, что произошло четыре месяца назад. Она была такая же, как и год назад, будто стояла обычная зима, а не ядерная.

Но Настя этого не видела, погрузившись в полузабытье. Лишь перед тем как отключиться от реальности, она еще раз увидела его лицо, но это был уже сон.

***

Привал было решено сделать в поселке Карпысак. С ее жителями заранее провели разъяснительную работу. Майор не хотел доводить дело до геноцида — они выглядели довольно безобидными.

Отчасти припугнули, отчасти умаслили. Топливо, алкоголь и патроны были такой же валютой, как еда, которая ни при каких обстоятельствах не предназначалась для бартера.

Местные не были против, и даже баньку к приезду обещали растопить. И все же Демьянов не доверял этим людям с их заискивающими взглядами. Он слишком хорошо знал поверхность, чтобы иметь определенные подозрения. Поэтому беженцам было строго-настрого наказано не расходиться и с деревенскими не общаться. Ночевать было решено в транспорте, заняв только несколько пустующих домов и разбив несколько модульных палаток для служб и руководства, а на ночь выставить удвоенные караулы.

Община была невелика. Хотя по нынешним временам, не так уж мала. В селе Карпысак обитало около ста пятидесяти коренных селян и пять десятков беженцев из бывших горожан. В основном туристы, застигнутые здесь катастрофой.

Им еще повезло. Неподалеку находился довольно крупный животноводческий комплекс, захваченный кольцом лесных пожаров. Запеченной говядиной из коровника деревня кормилась почти месяц. К несчастью, тогда они не знали, насколько серьезен катаклизм и не озаботились созданием запасов. Уже в первом месяце им пришлось отбивать атаки соседей, которым повезло меньше. К счастью, косить от армии тут было не принято, и вышло так, что пятеро местных пацанов служили рядом, в Юргинской бригаде. После первых залпов Армагеддона они ушли в самоволку, благополучно добравшись до родного села из соседней области. Поэтому теперь у деревни помимо охотничьих ружей было в распоряжении пять автоматов. Правда, патронов к ним, как выудил из разговоров майор, оставалось не больше, чем по магазину на каждый.

Еще им повезло, что основные миграционные потоки не дошли до них. Но как жить дальше, никто не знал: с каждым днем охота приносила все меньше, и будущее виделось в черном свете.